Пираты XXI века. Операция `Испаньола` - Антон Первушин

Дважды за период обучения в разведшколе Ивана Ивановича навещал Чёрный Пёс. В Анкаре он одевался и выглядел совсем по-другому. Здесь он носил длиннополый восточный халат и чалму – вылитый мулла (маула) из арабской сказки. При встречах с Иваном Ивановичем Чёрный Пёс осведомлялся о здоровье, успехах в учёбе и общем настроении. Иван Иванович (не враг же он себе) отвечал, что всё хорошо. Оглаживая бородку, Чёрный Пёс спрашивал, нет ли у Ивана Ивановича каких-нибудь затруднений или проблем. Иван Иванович, разумеется, отвечал, что никаких проблем нет, что лучше не бывает, он полон энтузиазма и готов послужить Родине. Закончив беседу, Чёрный Пёс передавал Ивану Ивановичу тоненькую пачку писем с Родины и просил ответить на них в течение суток. Иван Иванович послушно забирал письма, благодарил и отправлялся к себе в комнату, чтобы тут же подготовить ответ. Ему писали мать и два старших брата. Им было сказано, что Иван Иванович выполняет задание особой важности – отчасти это было правдой. Цель задания замалчивалась, однако родственники не нуждались в дополнительных объяснениях – им всё было ясно и так. Мать, например, писала, что по-настоящему гордится сыном, будто когда он работал таможенником в Таллине, у неё не было для этого оснований. Всё это выводило Ивана Ивановича из себя, но ничего поделать он не мог, строчил ответы, передавая их Чёрному Псу и зная, что эти «весточки» будут с полным вниманием изучены и запротоколированы соответствующей специальной службой. Он был под колпаком и предпочитал не дёргаться.

В очередной раз Чёрный Пёс появился уже на выпускных экзаменах. Как и в любой школе подобного уровня, экзамены проводились в индивидуальном порядке; выпускная комиссия мучила Ивана Ивановича полный рабочий день, задавая каверзные вопросы, испытывая его эрудицию и сообразительность. Любопытно, что экзамен проводился сразу на нескольких языках. Всё это время Чёрный Пёс сидел за столом между членами экзаменационной комиссии и, насупившись под чалмой, наблюдал за Иваном Ивановичем. Он не задал ни единого вопроса, но Иван Иванович видел: он главный здесь, он – заказчик, все остальные – исполнители.

Иван Иванович выдержал экзамен. Чёрный Пёс был удовлетворён и его знаниями, и его настроем (Иван Иванович прошёл курс актёрского искусства и скрывать свои истинные чувства умел теперь намного лучше, чем прежде). Это выяснилось на банкете, устроенном в честь окончания Иваном Ивановичем разведшколы. Банкет был скромный, без алкоголя и свинины. Иван Иванович к отсутствию этих продуктов на официальных турецких мероприятиях уже привык, к тому же повар разведшколы побаловал присутствующих пилавом из молодой баранины, а это блюдо деликатесное и при правильной готовке способно удовлетворить вкус самого придирчивого гурмана.

После того, как каждый из участников (а это были всё те же преподаватели школы и приглашённые консультанты по спецдисциплинам) отведал главное блюдо, воздавая должное кулинарному мастерству повара и запивая это дело айраном,[43]Чёрный Пёс пересел к Ивану Ивановичу и сказал, воспользовавшись, как и прежде, одним из наречий нахского языка:

– Я вижу, ты всё понял правильно. Лучше жить и бороться во имя отечества, чем умереть под забором, как беспородная собака…

Иван Иванович был согласен. Он считал, что ещё слишком молод, чтобы умирать.

– …Ты закончил обучение, – продолжал Чёрный Пёс. – И я увидел, что ты приложил для этого немало сил…

Иван Иванович поблагодарил за столь высокую оценку его более чем скромных успехов на поприще разведки и диверсионной деятельности.

– …Но это всего лишь учёба. А скоро тебе предстоит вступить в настоящую войну…

Иван Иванович выразил радость от скорой перспективы участия в «настоящей войне».

– …Ты должен быть готов к тому, что эта война будет долгой и кровопролитной…

Иван Иванович и в этом не сомневался.

– …На этой войне у тебя не раз возникнет соблазн изменить нам. Ты можешь устать, ты можешь почувствовать разочарование, ты можешь усомниться в правильности нашего общего дела. Я хочу предостеречь тебя. Аллах не прощает измены, и мы не простим её тебе. Все твои заслуги будут забыты в тот день, когда ты изменишь нам…

Иван Иванович изобразил огорчение, демонстрируя собеседнику свою лояльность и как бы даже удивление, что ему (ему!) до сих пор не доверяют.

– …Я хочу, чтобы ты это знал и помнил.

Чёрный Пёс замолчал, требовательно глядя на Ивана Ивановича. Чего он ждал от него? Что тот прекратит игру и честно признается в своём нежелании работать на какие-либо разведки?

«Это просто смешно», – подумал Иван Иванович.

– Я знаю, – сказал он, не моргнув глазом (чужой пристальный взгляд его тоже научили держать). – И помню.

На этом беседа закончилась. Их пригласили отведать кофе и шербеты.

(Санкт-Петербург, январь 1997 года)

Новый, тысяча девятьсот девяносто седьмой, год Иван Иванович встретил на платформе Московского вокзала. Он был один – наконец-то без опеки. Он прошёлся по скрипящему снежку, глядя на огромные светящиеся буквы над зданием вокзала: «САНКТ-ПЕТЕРБУРГ»; в руке Иван Иванович нёс простой кожаный портфель, в котором находились смена белья, зубная щётка и свежий номер «Огонька», купленный в поезде. Во внутреннем кармане пальто Ивана Ивановича лежал паспорт с мурманской пропиской. Резидент по фамилии Иванов вдохнул морозный воздух и улыбнулся.

(Мурманск, сентябрь 1998 года)

Раз в неделю Иван Иванович собирался и ехал на южную окраину Мурманска, на один из городских рынков. Для того, чтобы добраться туда, необходимо было сесть на троллейбус, идущий по «шестому» маршруту, и проехать на нём с полчаса по Кольскому проспекту. Затем следовало сойти на остановке под названием «Улица генерала Щербакова», отшагать ещё метров полста от проспекта к заливу мимо шеренги бабушек, приторговывающих ширпотребом российско-китайского производства, после которых начинался собственно рынок, размещавшийся в нескольких павильонах.

День двенадцатого сентября, когда Ивану Ивановичу снова понадобилось покинуть свою двухкомнатную квартиру на проспекте Ленина и отправиться на рынок, выдался в Мурманске сырым и холодным. С утра зарядил дождь, да и тянуло ветром с залива. Настроение Ивана Ивановича (и так невысокое с того момента, как, проснувшись и выглянув в окно, он увидел серую хмарь подступившей к городу осени) ещё ухудшилось, едва он оказался на улице. Сначала сильный порыв едва не сломал зонтик в его руках, затем Иван Иванович оступился в подворотне, ногой заехав в лужу и попав под настоящий водопад, хлещущий из пролома в водосточной трубе. Холодная струя потекла Ивану Ивановичу за шиворот, и он громко выругался.

Троллейбуса, идущего по маршруту номер «шесть», пришлось ждать довольно долго. Маршрутные такси недавно образованной компании «Арктик-Лайн» тоже не появлялись: руководство этой коммерческой организации, видно, решило, что при такой погоде добрый хозяин не только собаку на улицу не выгонит, но и сам туда не сунется. К счастью, навес над остановкой на протекал, и Иван Иванович даже с некоторым комфортом устроился на лавочке, глубоко засунув руки в карманы плаща.